Эх, тяжела и неказиста жизнь блогера, интересующегося экономической и политической жизнью общества! Вот что бы мне котиков не запостить, трафик не привлечь?! Нет, никак нельзя! Всё о России думаю… О бюджете её многострадальном, о госпрограммах, которые, напомню, в 2014 году впервые и составили расходную часть нашей общей федеральной госказны. Слава богу, не я один об этом думаю.
Вот и депутаты нашей Госдумы ерзают в своих креслах, волнуются, как бы расходная часть бюджета мимо их зоркого ока не прошла. Не ищите в моих словах иронию или сарказм. Процедура эта для нас с вами, граждане России, принципиально важна. Парламентский (то бишь народный) контроль даже в законе специальном прописан, который так и называется – закон «О парламентском контроле».
В этом законе прописана схема оценки госпрограмм Госдумой и Счетной палатой до их утверждения Правительством. Но как у нас часто бывает, бумажная схема не сработала – эти документы поступили к народным избранникам слишком поздно, и все замечания депутатов, по их выражению, были отправлены Правительством «в мусорную корзину». Чтобы эта ситуация не повторилась, Госдума приняла постановление о необходимости усиления своих бюджетных полномочий.
Но замечания депутатов – это, конечно, интересно и важно, но меня больше интересовало мнение о госпрограммах профессионального государственного контролера, финансиста и аудитора. И как раз глава Счетной палаты Татьяна Голикова выдвинула к госпрограммам целый вагон и маленькую тележку содержательных претензий. Оно и понятно: за ней целое ведомство бухгалтеров-аналитиков высшей пробы, этакий наш государственный PricewaterhouseCoopers. И Татьяна Голикова буквально асфальтовым катком прошлась по проектам госпрограмм, доходчиво показав, почему формировать на их основе бюджет пока сильно рано, и почему пересматривать придется едва ли не каждую.
Здесь нам стоит немножко оглянуться назад. Как вам всем известно, в мае 2012 года Владимиром Путиным, вновь вступившим в должность Президента РФ, был подписан ряд указов, очерчивающих круг первоочередных для государства задач. И именно государственные программы должны были стать инструментом реализации «майских указов» Путина. Госпрограммы должны были стать инструментом формирования бюджета. Но уже через год стало понятно, что по результатам работы за год поставленные Президентом цели были выполнены только на две трети. Президент тогда вслух сказал, что намеренно поставил перед Правительством завышенные цели. Однако, судя по всему, выводы сделал. Потому что примерно тогда же – чуть больше года назад – были совершены значительные перестановки и приняты важные решения. В частности, смена руководства Счетной палаты и расширение полномочий госаудитора в части контроля над составлением и реализацией государственных программ.
Итак, по пунктам.
Результаты госэкспертизы показали, что цели большинства программ «неконкретны, содержат нечеткие формулировки, которые допускают произвольное толкование, имеет место несогласованность госпрограмм и документов федерального планирования». Вот, например, госпрограмма повышения энергоэффективности никак не учитывает положения энергетической стратегии до 2030 года. А как мы знаем, энергостратегия до недавнего времени вообще не опиралась на инструменты повышения энергоэффективности. В то время, как именно энергоэффективность то и дело называют главной стратегической задачей экономики страны. Абсурд? Да.
Столь же «прекрасно» смотрятся некоторые целевые показатели госпрограмм, взятые явно с потолка. Чего стоит постановка госпрограммой «Информационное общество» цели войти в число 45 ведущих стран мира, в то время как одноименная стратегия ставит целью вхождение в двадцатку…
Но самые печальные результаты экспертиза, как и положено, показала в части бюджетного планирования. Объемы финансирования на сегодня устанавливаются и изменяются, судя по всему, как Бог на душу положит. Средства распределяются крайне неравномерно, с резкими скачками от одного года к другому. Серьезных обоснований таким прыжкам и ужимкам Счетная палата не нашла. Зато нашла три госпрограммы, которые вообще не приведены в соответствие с федеральным бюджетом. Знаете какие? «Развитие образования», «Развитие транспортной инфраструктуры», «Региональная политика и федеративные отношения». То есть, вы понимаете, что речь идет о кадровом потенциале, территориальной и социально-экономической целостности страны. Или, другими словами, о конкурентоспособности государства.
Ну и, наконец, моя любимая тема – подключение региональных бюджетов. Аргументация, которую порой находят федералы, чтобы свалить ответственность за реализацию мероприятий на субъекты, порой удивляет и даже восхищает. По той же программе энергоэффективности федеральные субсидии выделяются регионам, доказавшим, что сумеют привлечь внебюджетное финансирование. Но как же привлечь бизнес к реализации госпрограммы в дотационном регионе, если госгарантий в виде поддержки федеральными деньгами нет? Голикова в своем докладе говорила о том, что есть программы, в которых мероприятия «отдаются» регионам без всякой оценки их бюджетных возможностей. Риск неисполнения таких программ очевиден. Как, впрочем, очевидны и последующие кивки федеральных чиновников в сторону региональных в случае явного провала реализации программы. Отсюда же и навешивание обязательств на внебюджетные источники. По сведениям Голиковой, семь программ предполагают, что мероприятия больше чем на половину будет финансировать бизнес. При этом инструменты по управлению финансовыми рисками отсутствуют. Вот такая в целом печальная картина.
Зная принципиальность Голиковой, уверен, что она таким положением дел не довольствуется, и Правительству придется более тщательно планировать госпрограммы.
Journal information