Один день из жизни ГМП

Вместо эпиграфа – пролог.

Пока в столице после отставки кепочника продолжают снимать и сажать, я, после своей отставки, продолжаю серию обличительных пасквилей про свою бывшую работу.

Изначально материал замышлялся и даже был написан для публикации на корпоративном портале. Однако, подозреваю, что его издание значительно повышало уже тогда мои шансы на досрочное получение на руки моей трудовой книжки.

Для нормальных и адекватных незнакомых с местечковой терминологией людей поясняю, что ГМП – это главный менеджер проекта.

Всё нижеизложенная правда, только правда и ничего, кроме правды.

Бывшие коллеги, в подтверждение моих слов, читая этот текст, тихо кивнут в подтверждение, незаметно смахнув скупую слезу и на мгновение выпадая из поля зрения камеры наблюдения службы безопасности.

Итак… офисному планктону, имеющему отношение к управлению проектами посвящается…

Один день из жизни ГМП.

Этот день ГМП начался в 00:01. Именно в это время мне на почту приходит уведомление о необходимости предоставления отчетности по живым или мёртвым, но забытым, проектам. Оно всегда приходит в этот день и в это время, но оно всегда неожиданно и опасно. Потому что уже давно, ещё со школьных времён, не люблю сочинений. Особенно, когда не знаешь где или у кого списать.

Знаю, что я обязательно это сделаю. Сегодня. Или завтра. Или в понедельник. В 11:59. Если, конечно, управление рисками не допустит наступления форс-мажора.

Как обычно, в отчётности я нарисую кружки (не пивные, а такие геометрические фигуры), формой и окраской напоминающие антураж известных улиц города, где находится резиденция нидерландской королевы. А ниже напишу письмо со своими пожеланиями.

Этот момент напомнит мои нестираемые из памяти письма Дед Морозу. С единственным отличием, мне до сих пор кажется, что те мои майлы полуслепой пенсионер всё же читал. Или ему читала их Снегурочка. Но вслух. И что Дед Мороз ставил на письме свою визу «прошу оплатить».

Следующее письмо от гениального шедулера мне придёт сразу после утреннего визита к коридорному кулеру. Оно мне напоминает о важных событиях из грядущего плана, но ещё ни разу не поздравило с днём рождения или предупредило о наступлении конца света.

До этого я успеваю, бросив офисного краснобрюхого грызуна, окунуться в начало девяностых, в текстовый режим 25 на 80 вечной как мир ДОСовской (молодёжь зовёт этот режим «работать под Досей») программы, давно вызывающее у меня, как и у всех остальных обитателей офиса, нервный тик. Если взглянуть в этот момент на меня с тыльной стороны моего организма, то я напомню брокера на нью-йоркской бирже, только у меня не 6 экранов с непонятными цифрами, а всего один. И я, возможно как и он, ничего не понимаю в этих цифрах.

После 10:30 утра мне удастся дозвониться до их величеств исполнителей работ и выяснить, кто заболел, кто стоит в пробке, кто оставил мобильник дома, и кто с сегодняшнего дня в отпуске.

К 12:00 я успеваю переговорить с заказчиком и понять, что ситуация в проекте напоминает нашу многострадальную родину образца февраля 1917 года (или октября 1993 года), когда ГМПы не могут, а ГИП-ГИПы (главные инженеры проекта) не хотят.

К 13:00 я пойму, что те 15 революций, которые произошли в порядке оформления субподрядных договоров за последнюю неделю, не испортили традиционно красочный список нормативных процедур и положений, расположенных на самой большой странице нашего портала.

По содержанию эта страница давно напоминает мне террариум, а по возрасту некоторых артефактов талдыкурганский краеведческий музей.

В 14:00 попытаюсь пробиться в окрестную точку пищевого поражения, сквозь строй тех, кому жизнь прекрасна, по кому суд идёт, или бездомных, страждущих обрести свой второй дом (или дом №2). 

Оставленный без присмотра, на период поглощения субпродуктов, комп обычно дуреет и выходит из-под контроля. Часа полтора, сидя в позе и в виде Лотуса, наслаждаюсь перепасовкой службы поддержки тех (ну, или наоборот). У них здОрово получается, жалею, что именно их не было у Гуса в Мариборе.

Дожидаясь пришествия спасителя, решил навести порядок на столе, забил мусором три урны и сломал шредер. Написал про него в службу спасения. Теперь в моём настольном Лотусе с Нотусом играют две команды.

В 15:00 неожиданно грянуло плановое совещание, удалось затаиться в уголке и отправить 20 эсемесок трудовым резервам, строителям, монтажникам-смесителям и прочим крыльям советов.

В 16:00 позвонил заказчик и рассказал, что ситуация у них на объекте до боли напоминает реквизит и панораму фильма 2012. Сочувствую, объясняю, успокаиваю, обещаю, почти не вру, внушаю, обнадеживаю, настраиваю, направляю, воодушевляю, поздравляю.

В 16:30 позвонил ГИП и спросил: «что сказал заказчик по СКУДу?». Не знал, что сразу ответить, в конце его вопроса мне послышалось «а» вместо «у».

Напоминаю себе, что надо бы съездить на объект айтишного сражения и сказать вышеперечисленное очно, преданно глядя в глаза заказчика. Знаю, что я обязательно это сделаю. Сегодня. Или завтра. Или в понедельник (где-то я это уже читал?). 

После технической победы по очкам службы поддержки, мне в 17:55 в почту падают, как небесная кара, своп из 50 писем. Одной рукой печатаю ответы, второй отыскиваю в телефонной паутине доблестные ресурсы, чтоб заслушать боевую сводку фронтового дня, ногами уворачиваюсь от пылесоса уборщицы.  

Выхожу в коридор. По температуре воды в кулере понимаю, что рабочий день закончен.

Пустой желудок напомнил мне, что ГМП это не только Генно-Модифицированный Продукт, но 80, 90, а то и 100 килограмм человеческого организма в костюме и галстуке цвета обоев столовой «моя семья».

Осталось ещё одно неоконченное дело. Нужно написать резюме по закрытому проекту.

Преодолевая комплекс бланка в ворде, силой ударника рамштайна стучу по клавиатуре: «Это был самый лучший проект в моей жизни…»