Сходил 27 января на концерт. Не могу сказать, что я фанат или продвинутый в этом смысле. Более точное определение – восполнить пробелы. Многие из прибывшей публики эти пробелы закрыли в раннем пубертатном возрасте. Но, как говорится, лучше поздно чем с кем попало.
Первым начинали с участием пианиста на фортепьяно Олега Майзенберга. Сижу, слушаю. И даже я, с моим незаконченным низшим музыкальным образованием понимаю: чувак лажает. Как так, заёрзал я на стуле, такое мероприятие, а главный клавишник не в форме.
Однако, по окончании номера, сам Башмет вышел и разрулил: Олег играл с температурой 39.
Вот оно чо! Ну тогда респект и уважуха, что вообще пришёл.
Потом был итальянец Джаванни Саллима. Вот это реально зажигательный перец. Если бы он не стал виолончелистом,то точно бы стал великим актёром не хуже Челентано.
Вот его фото.
И тут он ещё спокоен.
В общем Джаванни так зажёг скрипачей, что у многих из них (и у него в том числе) просто полопались нити на смычках.
Помимо музыкантов на сцене присутствовали 9 скрипок Страдивари и одна Гварнери. Ну и ещё всякая мелочь.
Начав в уме считать сколько всё это хозяйство стоит (а сотовый с калькулятором у меня, как у истинного ценителя искусства, был отключен), я запутался в нулях и успокоился.
Ещё мне понравилась история, которую юбиляр рассказал про свои недавние гастроли в Риме.
Играет он, значит, на альте и тут – хренакс! – рвутся все струны. Ну не как у Паганинни по одной, а все одновременно. Что характерно – на пиано.
Оркестр замолкает. Юрий поворачивается к публике и, указывая на испорченный инструмент, на чистом итальянском говорит:
«Made in Italy…»
И тут до него доходит, что в данном случае это, наверное, самая неудачная отмазка. Дело, напоминаю, происходит в Риме. Но Маэстро на то и Маэстро, чтобы находить выход из любых ситуаций. Поэтому он тут же добавил:
«Лет 250 назад…»
И тиффози с битами тут же отступили от сцены…
Ну и в заключении поста, хочу пожелать Маэстро здоровья, благополучия, хороших и верных товарищей.
PS Ещё обратил внимание на следующее. В тот момент, когда музыка замолкала (чтобы быстро поменять партитуру, например) и в зале повисала оглушительная тишина, всегда находился один человек, который громко кашлянёт. Причём, было заметно, что кашляющий крепился, сдерживая вирусный порыв, всё время, пока музыканты играли. И все сразу же, после его зычного «кхе», тут же начинали хлопать.
Journal information