Агафья Кристобальевна сидела на кухне у окна и аккуратно, ломтик за ломтиком, отправляла кусочки варённого бычьего члена себе в рот, стараясь при этом сохранить естественный блеск перламутровой помады. В динамиках магнитофона звучала песня её любимого певца с эспаньолкой и залысинами. А запах свежесваренного натурального продукта лился в полумрак медленно и незаметно вкрадующегося, как пиздец хомячку, осеннего вечера.
Проходящий мимо распростертой рамы Кристобальевны, Венедикт Парфирьевич с хлюпаньем втянул носом мясной аромат и проголтил слюну.
"Что это у Вас так ароматно пахнет, Агафья Кристобальевна?" - поинтересовался мужчина, повернувшись к даме левой стороной лица. Правая не была побрита, у Венедикта, как на зло, с утра закончилась пенка для бритья.
"Это бычий хуй" - скромно ответила Агафья Кристобальевна и густо залилась краской, то ли от жара, исходящего от плиты, то ли от выреза декольте халата, заканчивающегося там, где когда-то, в стародавние времена, была талия.
"Венедикт Парфирьевич, ничто так не повышает потенцию, как бычий хуй" - тут же всплыли в памяти слова Ашота из мясного магазина, которые он произнёс шепотом и совершенно без акцента.
"Не хотите ли взбрызнуть это дело?!" - с надеждой в голосе потряс бутылкой 777 Венедикт.
"Заработало!" - мелькнуло в голове у Агафьи Кристобальевны.
...
"А ведь прав был этот алкоголик Ванька Сидоров, когда предложил мне продавать просроченные сардельки под другим брендом и за каждый 3-ий кг давать диск Стаса Михайлова" - думал Ашот, подсчитывая дневную выручку.
Journal information