shchukin-vlad.ru

Наконец-то бывший муж Мадонны на радостях ознакомился с содержанием полного собрания сочинений Андрея Кивинова (подарочное издание, в переводе Гоблина, инкрустированное кожей жопы черепахи). Наконец-то богатенький Гай понял, что собой представляет жизнь простого опера сраного мегаполиса. Понял, что хватит кормить попкорножрущий народ гламурными байками про чистоплюя-наркомана-скрипача, который разгадывает кроссворды в своём теплом сортире под музыку Вивальди, в клубах опиумного и лондонского тумана. Понял, что только правильно проведенные следственно-разыскные мероприятия обеспечат выполнение плана (с последующим выкуриванием) по раскрытию тяжких телесных и других преступлений. В очередной раз Гей-Ричи, как свойственно истому американскому, или великобританскому, творцу за первозданную истину, показал нам жизнь с той стороны, с которой мы всегда привыкли её наблюдать – со стороны сортирной канализации.

А теперь об этом, и многом другом увиденном и услышанном в фильме «Шерлок Холмс».

Наконец-то российский народ узнает из уст ортодоксального носителя альбионовской культуры, что доктора Ватсона зовут Джон. Хотя тема того, от какого недуга может вылечить этот самый доктор, не раскрыта. А в различных химикалиях, так и вообще, Ватсон разбирался гораздо меньше Холмса. Посему, в известных кругах бытует мнение, что Ватсон никакой не доктор. А под пилюлькина он закосил с целью откосить от окопных вшей в период призыва в армию на Вест-индийском фронте. И с целью получить санкционированный доступ к запасам медицинского спирта. Нервический характер Ватсона, многочисленные припадки и гипертрафированная подозрительность, сразу выдавали в нём закоренелого алкоголика. Единственной положительной чертой Ватсона в данный период его жизни было стремление отказаться от оккупационных фронтовых привычек и заняться нормальной половой жизнью с субъектом женского пола. Что не могло не вызвать законного недоумения и негодования со стороны Холмса. Тут нужно ещё добавить, что нелюбовь их (Холмса и вновь испечённой подруги Ватсона) была взаимной. И я тут целиком на стороне сыщика, потому как она после первых двух минут знакомства сама доиплась до Холмса как пьяный до радио, а потом плеснула ему в рожу винищем (за правду-матку то!). А сама-то при том списдила хозяйский брюлик и припёрлась в цивильное заведение, где и Абрамычу с Абрамовичем не грех пожрать, с немытыми ручишками.

Короче так, тема сисек и секаса не была раскрыта вообще, в виду долбанутости половых партнёрш главных героинов. Что же, будем подождать за вторую, и следующие, части киноблогбастера.

Наконец-то любознательный зритель увидит, что живёт Холмс в заблёванном и заплёванном гадюшнике, ходит с небритой мордой, тренирует мух, занимается всякой хуйнёй, как и положено нормальному оперу. Даже на скрипке он играет как на балалайке, а смычок использует для попыток ткнуть в глаз зажравшемуся в половых терзаниях докторишке.

Ещё надо отметить, что старик Гай начал повторяться. Опять боксёр распиздяй, как и в «Большом куше», делает ставку на себя, ебашит соперника и загребает кучу бабок.

А главный сценарный хук оказался в том, что лондонская профессура так и не допёрла дот изобретения великой шняги, прообраза пульта дистанционного управления. До которого дотумкался, вот тут держите меня семеро, мелкий во всех смыслах ебстественноиспытатель-натуралист в полевых условиях своей просраной лаборатории, хотя резал он там лягушек и мешал химикалии с фекалиями.

Кстати, о последних. О вышеупомянутом венце творения человеческой цивилизации. О канализации. Уже в самом конце фильма, на носу финального сражения, мои надежды, что обойдётся без блуждания героических персонажей по колено в гавне, жестоким образом обломились. Слава английскому католическому богу, госпожа Адлер, уписдила из глубины сортирных вод на свежий смогливый лондонский воздух, увлекая игривым вилянием нижних бёдер за собой Холмса, с целью перескочить через недостроенный мост, изображенный на этикетке чая «ахмад», на другой берег Темзы, хотя в тренировках по прыжкам в длину до этого замечена не была.

Отдельный респект афтору за её фамилиё, такое актуальное в предверии провидения нашей народной олимпиады. Продакт-плейсмент, как говорится, ещё никто не отменял. 

Спасибо деду за победу

Спасибо бабе за васаби

Не нравится мне эта вся шумиха, суета потёмкинская, регулярная ежегодная на пару месяцев забота о ветеранах. И чиновническое наплевательство остальное время.

Да что там чиновники. Взять в пример меня. Один мой дед погиб в бело-финскую, где его могила даже не знаю. Второй дед, тоже воевавший (уточняю, на стороне Красной армии) похоронен на родине, в степной сибирской деревне, где-то на границе с суверенным Казахстаном. Я его помню, он умер, когда я уже сам в армии (уточняю, в Советской) срочную служил.

Туда бы съездить, но то времени не хватает, то денег.

А по большому счёту - совести. Чьей? Ну не только моей.

Бенедикт Патрикеевич Чмыдряев проснулся от резкого запаха.

Пахло ортометрическим стелларатором.

Отчётливо так пахло, до полно-ротного слюно-выделения и громогласного желудочного урчания.

Беня заглянул под кровать. На двух-сантиметровом слое пыли можно было прочитать многое. Вот пробежал вислоухий тушканчик, вот луизианский тараконогрыз, вот прокатился бочонок пива «Ссалтиха». Стелларатора не было.

Перевернувшись на пятый бок, Беня принюхался к пяткам жены. Нет. Аромат шёл не отсюда.

Распугивая мелкую челядь, живность и нежить, Чмыдряев прошёл через гостиную, ватер-клозетную, шляпную, почесуше-массажную, резино-обувную и выполз на террасу.

Амбре ортометрического стелларатора стояла стабильным опроксимирующим туманом.

Потянувшись левой рукой к правому колену, Беня ухватил за штаны пробегающего мимо дворового Апполинария. Привычным движением руки Чмыдряев вытащил из капюшона дворового фляжку водки и отхлебнул половину бутылки.

Сразу полегчало и даже засвербело в носу. Оглушительно чихнув, Беня, сквозь слепившую глаз розовую слезу узрел, как ортометрический стелларатор вылетел из основной ноздри и, приземлившись на мостовую, подпрыгивая и пуская солнечные зайчики, скрылся за углом прачечной.

«Вот так всегда» - раскинул мыслью Бенедикт – «только что-то хорошее случается в жизни, пока ищем этому объяснение, оно раз – и уже убежало»

А над улицей и недовырубленной лесо-парковой полосой поднимался новый ортометрический рассвет…

Одна из последних топовых новостей русского ЖЖ – это снятие с предвыборной гонки кандидата в мэры Омска блоггера-фотографа Ильи Варламова.

Причиной этой демарша стала невозможность, по словам штабистов повелителя диафрагмы, сбора 10 тысяч подписей в свою поддержку.

Какие из этого события, про которое, думаю, мы все забудем по окончании посевного сезона, можно сделать выводы.

Первый.

Эпиграф. «А что, твой Александр Македонский, он в белых перчаточках воевал?!» Риторический вопрос Чапаева Фурманову.

Как говорят, что тем, кто любит колбасу или политику, не стоит смотреть как их делают. Потому как, вместо белых перчаток для лиц, участвующих в политической борьбе, более подходящим будет ассонизаторский костюм.

Хотя, считаю, что конкуренты по этому маскараду не стали утруждать себя даже чОрным пиаром московского блоггера, мечтавшего стать омсковским.

Во-первых, потому что никто его за соперника не считал. Во-вторых, даже чОрный пиар для Зялта это в первую очередь пиар, чуть ли не единственный способ донести до эректората весть существовании такого гражданина как Илья Варламов. Зачем?

Второй.

Эпиграф. «Мани, мани, мани!» Песня АББы про основной мотиватор эпохи демократии.

Зялт, то ли по наивности, граничащей с глупостью, то ли по простодушию, граничащей с дуростью, решил честно собрать подписи в поддержку своей шевелюры. И сделать он это пытался безвозмездно. То есть – даром.

Даром, на голом энтузиазме у нас могли только БАМ построить или «Евгения Онегина» написать. В современной инновационной России это просто перепись дураков и идеалистов.

Третий.

Эпиграф. «Чертовски далеко они от народа!» В.И.Ленин о блоггерах декабристах.

До выхода первых публикаций в полу-бульварных омских издательствах, о блоггере Зялте знали полтора десятка омских ЖЖ-истов. Не в обиду последним будет сказано. Среди них много моих френдов.

Как известно, революции бывают насильственные и проводимые мирным путём. Как показала современная практика, офисное хомячьё не способно не на первое, не на второе.

Ибо любое потрясение грозит потерей работы с халявным интернетом и возможностью зависать в сетях, гордо именуемых социальными.

Если ещё в столице оппозиционный бюджет (см. Второй вывод) позволяет собрать на тусовку несколько тысяч пользователей автокредитов и ипотеки, то пока до провинциальных городов, коим, несомненно, является Омск, это финансовый поток не доходит.

Должен заметить, что вся моя омская родня (а это куча народу, вынужден заметить!), смотрит новости на первом канале и сериалы на втором. Поэтому, дружно и строем голосила за товарища Путина и наше счастливое детство.

Максимум, чего они постигли в плане освоения социальных сетей – это регистрация, с помощью продвинутого племянника, в одноглазниках.

Так есть ли политическое будущее у фотографов с ЖЖ-ным аккунтом?